Мамед эмин расулзаде биография. Мамед Эмин Расулзаде

31 января, 127 лет назад в бакинском селении Новханы родился выдающийся тюркский деятель, один из основателей первой независимой демократической тюркской республики, истинный лидер азербайджанского народа, политический деятель и ученый Мухаммед Амин (Мамед Эмин) Расулзаде. Этот человек посвятил всю свою жизнь возрождению тюркского национального самосознания и государственности. Но сегодня, в день рождения великого лидера, мы хотели бы вспомнить и о судьбе его семьи – судьбе трагичной, но в то же время гордой и непреклонной. Итак...

СУДЬБА СЕМЬИ ЛИДЕРА МУСАВАТИСТОВ

Из книги М.Садыхлы «Ответ тебе даст История… Геноцид азербайджанцев в цифрах, фактах, документах – ХХ век» (Баку, 1995)

28 мая 1918 года Национальный совет Азербайджана объявил о независимости Азербайджана и создании Азербайджанской Демократической Республики. И этот день вошел в историю нашего народа как день возрождения азербайджанской государственности, он будет отмечаться ежегодно как общенациональный праздник. И народ воздаст должное борцам за свободу и независимость Азербайджана, среди которых, без преувеличения, должно быть выделено имя выдающегося публициста, исследователя, литературного критика, переводчика М.Э.Расулзаде (1884-1955).

Трудно обозреть в газетной статье творчество Расулзаде: он всю свою сознательную жизнь (первая его публикация появилась в газете «Шарги-Рус» в 1903 году, последняя – за несколько дней до смерти) посвятил своему народу, его культуре, литературе, истории. Расулзаде был высокоодаренной личностью, блестящим стилистом, владел в совершенстве несколькими языками. Его публицистика, труды известны в зарубежных странах – в Турции, Иране, Англии, Польше, Румынии и т.д., только у себя на родине, в Азербайджане до недавнего времени на них были наложены табу – Расулзаде не упоминался в ряду деятелей национальной культуры, общественной мысли, а если упоминался, то обязательно с ярлыком «буржуазный публицист»...

Нас пытались лишить собственной истории, вычеркивали целые страницы из истории освободительной борьбы: прикосновение к творчеству таких деятелей национальной культуры, как Расулзаде считалось преступлением против «страны советов» с последующими санкциями – арестами по статье 58, предусматривающей расстрел, каторгу, тюрьму на длительные сроки. А между тем нам не хватало именно Расулзаде, особенно в последние годы, когда армянская мафия, дашнаки (не отставали от них), католикос, американский сенат, некоторые «демократы» Центра развернули настоящую травлю азербайджанцев, пытались создать в сознании мировой общественности образ врага в лице туранцев, то есть тюркских народов Советского Союза, которые, объединившись к концу нашего столетия, (Балаян в одном из своих опусов «подсчитал» количество тюрков в нашей стране к концу ХХ столетия – 70 и более миллионов), совершат второе монголо-татарское нашествие, растопчут европейскую цивилизацию и, конечно, уничтожат «многострадальную Армению».

Эту бредовую идею дашнаков впервые в ХХ веке, еще задолго до пресловутой «проблемы Нагорного Карабаха» разоблачил именно Расулзаде. В своих многочисленных статьях («В рабстве у России», «Ни «навоз», ни «материал»», «Пантюркизм и проблема Кавказа» и др.), опубликованных в Турции и в некоторых странах Европы, показал лицемерие дашнакских заправил.

Дашнакская верхушка, как видно из трудов Расулзаде, занималась своими грязными делами и в эмиграции; она лебезила перед изгнанным из страны Керенским (вдруг вернется!), продолжала клеветать на азербайджанцев, грузин, украинцев, народов Средней Азии и Поволжья. Ни в одной стране она не терпела притеснений, служила верой и правдой элите той страны, где компактно жили армяне. На крутых поворотах истории меняла свое лицо, взбудораживала свой народ, приводила его на край пропасти, сама же скрывалась – так она поступила в Турции в 1915 году. Так она поступала и в России – служила царизму, Керенскому, да и в аппаратах Ежова-Берия не обходилось без них...

М.Э.Расулзаде в 1922 году эмигрировал в Турцию, где и скончался. Долг азербайджанских ученых собрать и издать его труды, на что потребуется, конечно, несколько лет. Будем надеяться!

Второй Расулзаде, о судьбе семьи которого хотелось бы сообщить некоторые доступные мне сведения, - это Мамед Али, двоюродный брат Мамед Эмина.

Мамед Али Расулзаде (1882-1982) в 1922 году эмигрировал в Турцию, где продолжал свою литературную деятельность, выступал в качестве публициста. Печатался он под различными псевдонимами. Его творчество почти неизвестно нашему читателю. Он был одним из основателей (вместе с Таги Нагиевым и Аббас-кули Казымзаде) партии Мусават в октябре 1911 года: в дальнейшем, как известно, лидером этой партии стал Мамед Эмин Расулзаде. Мамед Эмин и Мамед Али были не только родственниками, но и единомышленниками, людьми одной и той же судьбы.

Одинаково трагической оказалась и судьба их семей. Сталинский лозунг «сын за отца не отвечает» был пустой фразой. Палачи расстреливали, сажали в лагеря, высылали не только сыновей «врагов народа», но и их малолетних детей, родителей - стариков и старух, их близких и даже дальних родственников. Все члены семей Мамед Эмина и Мамед Али были репрессированы в 1937 году.

Судьба семьи Мамеда Эмина Расулзаде давно волновала меня. Может быть, это в какой-то степени объясняется тем, что я встречал сына Мамед Эмина Азера не в обычных условиях – он преподавал мне черчение в ссылке в 1945/46 учебном году. Азер Мамед Эмин оглы был художником, играл на таре, выделялся среди «врагов народа». В 1945 году он поставил для «врагов народа» «Аршин мал алан» Гаджибекова. О его отце под большим секретом рассказывали нам старшие, а мы умели молчать, жизнь научила. Позже Азер Мамед Эмин оглы жил в Новосибирске, Караганде. В настоящее время он находится в Баку*, реабилитирован только в 1989 году, спустя 52 года!

Жена Мамед Эмина Умбюль ханум погибла в ссылке в 1939 году, дочь Халида, по словам знавших ее людей, очень волевая девушка, вырвалась из ссылки в 1942 году, добралась до Баку – дальнейшая судьба ее и ее грудного ребенка неизвестна. В ссылке погибла в начале 1938 года и мать Мамед Эмина – Марал ханум.

Старшая дочь Мамед Эмина Лятифа вместе с детьми была выслана в Казахскую ССР 4 октября 1941 года. Лятифа и ее дочь Эвша (1935 года рождения) трагически погибли в январе 1944 года, старшая дочь Лятифы Фируза (1931 года рождения) чудом осталась жива и вернулась на родину в 1949 году. Самая младшая дочь Лятифы Сона (1938 года рождения) к моменту высылки была больна и находилась в санатории на Апшероне – дальнейшая судьба ее неизвестна. Был репрессирован и погиб муж Лятифы Д.А.Муслумзаде.

Жертвами кремлевского палача и его верного холопа стали свояченица Мамед Эмина поэтесса Умбюль-Гюльсум и ее муж, известный писатель Сеид Гусейн и некоторые другие родственники Расулзаде.

*Азер Расулзаде в конце 1991 года вернулся в Караганду. Навсегда «приехал» в Азербайджан в гробу 10 июля 1993 года. Был похоронен со всеми почестями

- прим. М.Садыхлы.

После распада СССР Азербайджан, как известно, отрекся от своего советского прошлого, провозгласив современную Азербайджанскую республику правопреемницей не Азербайджанской Советской Социалистической республики (АзССР), а Азербайджанской Демократической республики (АДР), которая, как известно, существовала в 1918-1920-х годах. Интересно отметить, кстати, что Азербайджанская республика отреклась от АзССР во всем, кроме границ (Армянские Арцах (Карабах) и Нахиджеван большевики включили в пределы советского Азербайджана в 1921 году).

Конечно, - это дело самих азербайджанцев на официальном или ином, удобном для себя уровне “вычеркивать” внушительный временной пласт истории своего государства, - временной пласт, который в случае Азербайджана намного длиннее, чем вся остальная история азербайджанской государственности. Однако, повторимся, это дело самого народа и властей. Почему нынешние азербайджанские власти поступают так непоследовательно? - это уже тема для отдельной статьи. Гораздо проблематичнее, когда они непоследовательны не только в данном вопросе, но и в других.

Речь здесь не идет о позиции официального Баку в переговорах по Арцаху. Об этом столько сказано, что добавить практически нечего - достаточно лишь вспомнить провал переговоров по вине президента Азербайджана в Казани.

На этот раз, произнося слово “непоследовательность”, имеем в виду мысли Ильхама Алиева, озвученные несколько дней назад в интервью российскому телеканалу “Россия 24”.

В очередной раз, теперь уже в связи с 70-летием победы в Великой Отечественной войне, Ильхам Алиев, забыв, что является правопреемником АДР, вместо того, чтобы восхвалять деятельность героев этого государства в годы войны, вдруг начинает вспоминать, причем, избирательно-обрывочно, историю других народов.

Интересна причина, по которой Ильхам Алиев, не упомянув деятельность создателей АДР в годы Второй мировой войны, взялся судить других. Вряд ли скромность помешала.

А вспомнить президенту Азербайджана есть о чем. И для этого не надо копаться в разных архивах. Деятельность этих государственных и политических лиц в самом Азербайджане отнюдь не скрывается, более того - пропагандируется, ими гордятся.

Возьмем, для примера, личность председателя Национального Совета АДР Мамед Эмина Расулзаде, “Политический портрет” которого был издан в Баку в 2014-м году.

Уже с первых страниц данной книги мы узнаем, что Расулзаде - “лидер Азербайджанского национального движения (Мусават) и, по сути, создатель идеологических и политических основ современной азербайджанской государственности ”, является также основателем “идеологии азербайджанизма”.

Чтобы узнать, чем же занимался в годы Второй мировой войны, да и до нее, лидер Мусавата, полистаем вышеназванную книгу.

Итак, читаем: 21 мая 1937 года в респектабельном клубе Высшей школы Гумбольдта в Берлине собрались более 200 представителей науки, прессы и общественно-политических кругов Германии, чтобы послушать доклад Расулзаде на тему «Азербайджанский вопрос». Нетрудно догадаться, какими были политические взгляды “представителей науки, прессы и общественно-политических кругов Германии”, собравшихся в тот день послушать “основателя идеологии азербайджанизма”.

Речи Расулзаде, сообщает автор “портрета”, “настолько понравились публике, что статьи и заметки, посвященные выступлению Расулзаде в клубе Высшей школы Гумбольдта, появились в крупных изданиях как столичной, так и провинциальной германской печати ”. А мысли Расулзаде произвели на немцев такое “сильное впечатление”, что они “еще в мае 1941 года предложили лидеру партии Мусават сотрудничество в грядущем германо-советском конфликте ”.

Но, конечно, Расулзаде не простак, и выдвинул немцам условие, что “в случае освобождения немцами Азербайджана, последний получит свободу как во внутренней, так и внешней политике ”. Однако, автор, оправдывая своего “героя”, забыл, что несколькими страницами ранее утверждал, что “он (Расулзаде) был осведомлен о том, что, несмотря на всю словесную риторику, немцы, даже в случае победы в войне с СССР, не собираются восстанавливать государственную независимость кавказских народов, в том числе, азербайджанских тюрков ”.

Тем не менее наш “идеолог азербайджанизма” настолько усердствовал в сотрудничестве с гитлеровцами, что, как сказано в его “портрете”, “28 мая 1943 года в фешенебельном берлинском отеле «Kaiserhof» был организован прием по случаю 25-летней годовщины провозглашения независимости Азербайджана, в котором наряду со 150-ти азербайджанскими деятелями принимали участие представители официальных кругов и научной общественности Германии ”. - Да, да! В фашистской Германии, в разгар войны с Советским Союзом, торжественно отмечали годовщину того самого АДР, правопреемником которого является нынешний Азербайджан.

За просто так, или за красивые азербайджанские глаза, конечно, вряд ли можно удостоиться у гитлеровцев подобных почестей. Даже куда более знаменитый русский генерал Власов, такого не заслужил.

Но Расулзаде гитлеровцы считали “знаковой фигурой азербайджанской эмиграции… возможности которого казалось соблазнительным использовать при реализации планов Третьего Рейха в отношении восточных территорий ” (цитата из той же книги).

Возникает естественный вопрос: - разве Расулзаде, будь он даже семи пядей во лбу, смог бы один заслужить таких почестей?

Конечно, нет. У Расулзаде были, по выражению автора книги, “оппоненты” среди других деятелей азербайджанской эмиграции в той же гитлеровской Германии, которые (цитата) “почему-то стыдливо замалчивают тот факт, что они сами делали все возможное, чтобы помешать достижению каких-либо договоренностей между мусаватским лидером и немцами. В этом план е особо усердствовал Амирджан, имевший в то время весьма натянутые отношения с Расулзаде ”.

Можно подумать, что в Германии были все же азербайджанские тюрки, которые боролись с “фашистским прихвостнем” Расулзаде. Но это были бы поспешные выводы, ибо подобное поведение “оппонентов” Расулзаде, по словам того же автора, “объяснялось тем, что им были обещаны ключевые посты в будущем государственно-административном аппарате кавказских государств. Поэтому они стремились заранее нейтрализовать мусаватского лидера и тем самым избавиться от своего главного конкурента” .

Вот так, вот! Думается, сказанного о деяниях Мамед Эмин Расулзаде достаточно, чтобы “в полный рост” представить портрет “создателя идеологических и политических основ современной азербайджанской государственности, идеологии азербайджанизма”, вооружившись которой, например, современный азербайджанский офицер способен ночью зарубить топором спящего сокурсника, чтобы стать героем в своей стране.

Конечно, примером для него были Расулзаде и другие “28 тыс. (В реальности - 70 тысяч) азербайджанских добровольцев, воевавших в составе национальных легионов”, которые “сражаясь в частях Азербайджанского легиона против советской армии, искренне верили в то, что тем самым приближают час освобождения родного Азербайджана от большевистского ига ”.

Это уже точно не фашизм - это азербайджанизм!..

18 сен 2018 в 15:00 Айдын Балаев, доктор исторических наук, специально для "Вестника Кавказа"

В момент провозглашения 28 мая 1918 года независимость Азербайджана имела в значительной степени декларативный характер. В первую очередь это было связано с тем, что она была провозглашена за пределами Азербайджана. И для наполнения государственной независимости реальным содержанием еще предстояло обеспечить переезд национального правительства из Тифлиса в пределы страны и установить его юрисдикцию над всей территорией Азербайджана, значительная часть которого, включая столицу Баку, в то время находилась под контролем большевистских сил.

Поэтому первоочередной задачей национального правительства было освобождение столицы страны - Баку от большевистско-дашнакских захватчиков. Тем более что в этот период большевистские лидеры всерьез вынашивали планы по отторжению Баку и других прикаспийских территорий Бакинской губернии от Азербайджана с последующим их включением в состав Российской Федерации. Они даже подготовили соответствующее идеологическое обоснование для реализации этого плана. Так, по мнению одного из большевистских лидеров - Иосифа Сталина, в экономическом отношении Бакинский нефтяной район не имел ничего общего с остальной частью Азербайджана. Учитывая господство в марксистской идеологии экономического детерминизма, этим своим высказыванием Сталин фактически отказывался признать Баку и его окрестности составной частью Азербайджана. В этом вопросе с Иосифом Сталиным были солидарны и другие большевистские лидеры, в частности руководитель Бакинского Совета Степан Шаумян.

По существу, речь шла о попытке большевиков не допустить создания на территории Закавказья политического образования под названием Азербайджан, к чему так стремились национальные силы страны во главе с "Мусаватом". Идея отторжения Баку от Азербайджана была выгодна и партии "Дашнакцутюн", поскольку облегчала реализацию ее планов по включению обширных территорий Бакинской и Елисаветпольской губерний в состав будущего армянского государства в Закавказье.

10 июня 1918 года началось наступление армии большевиков на Гянджу. Целью этого наступления было уничтожение зарождающейся азербайджанской государственности и потопление в крови национально-освободительной борьбы азербайджанского народа.

В этой ситуации было очевидно, что для создания национальной государственности и нейтрализации угроз физическому существованию народа азербайджанские тюрки нуждаются в твердой внешней поддержке. А в сложившихся тогда условиях подобной внешней силой могли стать только османы, к которым и обратились азербайджанские представители. Тем более что соглашение, подписанное 4 июня 1918 года между Османской империей и правительством Азербайджана, официально предоставило им подобную возможность. В частности, статья IV данного соглашения позволяла азербайджанским представителям обратиться за военной помощью к Османскому государству "для обеспечения порядка и безопасности в стране".

Правительство Азербайджана не преминуло воспользоваться этой возможностью и с целью освобождения восточной части страны и города Баку от большевистско-дашнакской оккупации, без которого создание национальной государственности не представлялось возможным, обратилось за военной помощью к османским представителям в Батуме. В телеграмме по этому поводу министра иностранных дел Азербайджана Мамед-Гасана Гаджинского руководителю османской делегации в Батуме Халил бею, в частности, говорилось: "Правительство Азербайджанской Республики, объявившее свою независимость и заключившее договор о дружбе с Турцией, терпит большие осложнения внутри страны. Шайки четников, восставшие в большей части территории Азербайджана под знаменем большевиков, захватили в свои руки Баку - центр страны, источник ее богатства и существования, а также всю Бакинскую губернию. Не признавая Азербайджанскую Республику, они разрушают ее основы и подчиняют себе огнем и мечом всех сопротивляющихся им граждан. Сжигают города, грабят и уничтожают мирное население. Кроме Баку, также Шамахы, Куба, Ленкорань и прочие уезды наводнены этими шайками, угрожающими и Гянджинской губернии. Новообразовавшаяся Республика не в силах подавить их, поддерживаемых с севера своими союзниками, а из Персии - английской интригой".

Глава внешнеполитического ведомства Азербайджана просил османских представителей, "вследствие наличия вышеперечисленных опасностей и согласно соответствующему пункту договора о дружбе между Азербайджанской Республикой и Турцией оказать Азербайджанскому правительству военную поддержку в борьбе за изгнание из страны большевиков".[2 ] И к чести османской стороны она довольно оперативно, а самое главное, положительно отреагировала на эту просьбу азербайджанских представителей, приняв принципиальное решение об оказании военной поддержки правительству Азербайджана. Хотя место и время принятия подобного решения точно не установлено, но большинство исследователей склоняется к мысли, что оно было принято в Батуме.

Правда, в османском руководстве прекрасно понимали, что открытая военная поддержка Азербайджана неминуемо вызовет недовольство и протесты Германии, заинтересованной в установлении собственного контроля над Азербайджаном. Поэтому задолго до роспуска Закавказского Сейма и объявления независимости Азербайджана, еще в марте 1918 года, османское руководство приняло решение о создании нового военного формирования под названием "Кавказская исламская армия" для поддержки азербайджанских тюрков. Соответствующая инструкция о формировании армии была подписана военным министром Османской империи Энвер пашой 12 апреля 1918 года. Последующие события на Южном Кавказе, в частности, национально-государственное размежевание трех народов региона, лишь ускорили процесс создания "Кавказской исламской армии".

Особенность этой армии заключалась в том, что укомплектованная османскими и азербайджанскими добровольцами, она формально не входила в военные структуры Османского государства и не подчинялась турецкому командованию. Это давало возможность руководству Османского государства отмежеваться от действий "Кавказской исламской армии" на территории Азербайджана и таким образом избежать напряженности во взаимоотношениях с Германией.

Безусловно, на самом деле костяк "Кавказской исламской армии" составляли регулярные части османской армии, усиленные азербайджанскими добровольцами. К тому же процесс комплектации данной армии находился под личным контролем Энвер паши, который возлагал большие надежды на нее в деле реализации своих планов в отношении Кавказа, и прежде всего Азербайджана.

Неслучайно командующим "Кавказской исламской армией", перед которой была поставлена конкретная задача по освобождению Баку от большевистских и дашнакских оккупантов с последующей его передачей законным владельцам - азербайджанцам, Энвер паша назначил своего сводного брата Нури пашу. По его замыслу, Нури паша должен был стать активным проводником в жизнь его политической программы, предусматривавшей вхождение тюркских народов Кавказа, в первую очередь азербайджанцев, в состав Османской империи.Политическим советником командующего "Кавказской исламской армией" был назначен Ахмед бек Агаоглу.[5]

25 мая 1918 года Нури паша вместе с 300 военными инструкторами прибыл в Гянджу и с большим восторгом был встречен жителями города. Уставшее от хаоса и анархии азербайджанское население жаждало силы, способной восстановить спокойствие и порядок как в Гяндже, так и во всей стране. И Нури паша оправдал эти надежды гянджинцев, за относительно короткий срок восстановив должный правопорядок в городе. Это создало условия для переезда 16 июня 1918 года правительства Азербайджана из Тифлиса в Гянджу.

По существу, турецкая военная помощь сыграла ключевую роль в защите зарождающейся азербайджанской государственности от посягательств большевистско-дашнакских сил. В отношении тюркских народов Кавказа и Центральной Азии Турция выполняла ту же освободительную миссию, что и Россия на Балканах. Как подчеркивал Мамед Эмин Расулзаде, несмотря на все коллизии азербайджано-турецких отношений, "память о турках в наших сердцах останется такая же, какая осталась в Болгарии о русских героях, пришедших туда для ее освобождения".

Ситуация осложнялась тем, что летом 1918 года многие ведущие государства мира, и в первую очередь Россия, Великобритания и Германия, пытались установить свой контроль над богатейшими нефтяными месторождениями Баку, поскольку "нефть для воюющих сторон была необходима, как вода". Причем противоречия в этом вопросе имелись не только между Антантой и коалицией центральных держав, но и внутри каждого из этих блоков.

Как свидетельствует донесение М.Э. Расулзаде из Стамбула от 19 июля 1918 года, немцы, являвшиеся союзниками Османской империи в Первой мировой войне, тем не менее активно противодействовали взятию Баку со стороны турецко-азербайджанских сил, аргументируя свою позицию тем, что в этом случае большевики могут сжечь нефтяные промыслы. В этой связи неудивительно, что летом 1918 года за спиной азербайджанского правительства происходил настоящий торг между представителями различных государств, предметом которого являлся Баку с его нефтяными богатствами.

Примером тому являлись переговоры между Россией и Германией, которые велись в течение всего июля и августа 1918 года и завершились 27 августа подписанием дополнительного соглашения к Брест-Литовскому мирному договору. Некоторые положения этого соглашения напрямую касались Азербайджана. Согласно этим положениям Германия взяла на себя обязательство препятствовать пересечению границ Шемахинского и Бакинского уездов вооруженными силами третьей державы. Очевидно, что речь шла о турецких войсках, в то время задействованных в Азербайджане для освобождения Бакинской губернии от большевистско-дашнакских сил. Взамен за эту "услугу" Россия должна была поставлять Германии ежемесячно четвертую часть всей добываемой в Баку нефти.

Практическая значимость этого соглашения была равна нулю, поскольку в момент его подписания большевистская Россия уже не контролировала Баку, а Германия не обладала в регионе сколько-нибудь серьезной военной силой, а также необходимыми рычагами, чтобы приостановить продвижение турецко-азербайджанских войск к Баку. Тем не менее в связи с подписанием данного соглашения 12 сентября 1918 года М.Э. Расулзаде в качестве главы азербайджанской делегации в Стамбуле вручил посланнику германского правительства в Турции графу Вальдбургу ноту, в которой выражался протест против признания Германией суверенитета России над городом Баку, "естественной столицей, интеллектуальным, экономическим и политическим центром Азербайджана".

В ноте подчеркивалось, что "азербайджанский народ, пользуясь правом, которое было провозглашено русской революцией и подтверждено русским правительством в Брест-Литовске, а именно правом самоопределения, сбросил вековое иго и провозгласил свою независимость в твердой уверенности, что сможет рассчитывать на симпатии Четверного Согласия".

В ноте с исторической, географической, культурной, экономической и этнографической точек зрения обосновывалась принадлежность Баку к Азербайджану. До сведения германского посла доводился и тот факт, что Баку "с незапамятных времен являлся крупным центром азербайджанских тюрков и был аннексирован Россией лишь в 1813 году".

Отмечая значимость Баку для независимого существования Азербайджана, М.Э. Расулзаде писал: "Все политические, экономические и общественные институты, духовные учреждения, школы и благотворительные общества, культурные центры, мусульманские типографии - все сконцентрировано в Баку, который одновременно является центром объединения всей нашей интеллигенции. Это центр, объединяющий все материальные и нравственные силы, способные создать независимость страны".

Как отмечалось в ноте, "этот вопрос является для Азербайджана не просто проблемой территориального приращения, а скорее условием жизнеспособности страны", в то время как для других государств, претендующих на Баку, город представляет лишь экономический интерес. При этом от имени азербайджанского правительства М.Э. Расулзаде гарантировал обеспечение "коммерческих и экономических интересов тех стран, которые будут поддерживать с нами дружеские отношения, в особенности интересов такой великой промышленной державы, как Германия". В конце документа выражалась "твердая надежда" на то, что данная позиция азербайджанского правительства и права азербайджанцев "на этот город будут серьезно приняты во внимание императорским германским правительством".

Безусловно, М.Э. Расулзаде прекрасно осознавал, что подобными дипломатическими демаршами вряд ли удастся решить проблему Баку в пользу Азербайджана. Поэтому в своем письме министру иностранных дел Азербайджана Мамед-Гасану Гаджинскому от 6 сентября 1918 года он подчеркивал, что "вопрос Баку зависит только от силы. Если Баку не будет взят - все кончено. Прощай Азербайджан". Он нисколько не сомневался в том, что "величайшим и достойнейшим ответом" на русско-германское соглашение от 27 августа 1918 года может стать только "взятие Баку".

Анализируя происходящие процессы, связанные с попытками различных государств установить свой контроль над нефтяными месторождениями Баку, он настоятельно требовал от азербайджанского правительства "любыми средствами, любыми путями в ближайшее время освободить Баку". Так, в своем послании от 6 августа 1918 года М.Э. Расулзаде, обращаясь к своим соратникам, в частности, писал: "Во что бы то ни стало Вы должны взять Баку. Чтобы всех поставить перед лицом свершившегося факта. Тогда события приобретут совершенно другой оборот. Большевики могут угрожать сопротивлением, но я полагаю, что они не будут воевать, поскольку в настоящее время они заняты внутренними распрями"[18].

Примечательно, что М.Э. Расулзаде советовал освободить Баку азербайджанскими силами. Он считал, что "движение в сторону Баку обязательно должно быть от имени Азербайджана, город должен быть освобожден азербайджанским правительством. В противном случае возможны затруднения". В этой связи он призывал азербайджанских руководителей "наряду с проявлением политической инициативы изо всех сил стараться и в организации военного дела".

Правда, все это отнюдь не означало, что М.Э. Расулзаде недооценивает значимость турецкой военной помощи или же вообще отказывается от нее. Наоборот, во время нахождения в Стамбуле М.Э. Расулзаде пытался добиться усиления турецкого военного присутствия в Азербайджане, неоднократно поднимая этот вопрос перед представителями правительства Османской империи. Но одновременно он указывал членам азербайджанского правительства, что "нельзя все наши проблемы разрешить с помощью турецких войск". Как истинный патриот своей родины М.Э. Расулзаде мечтал о создании сильной современной армии в Азербайджане, способной защищать суверенитет страны. Поэтому он предлагал национальному правительству в кратчайшие сроки издать закон о всеобщей воинской обязанности: "Пусть начнется набор, а то ожидать всего от "анатолийского мамедчика" (имеются в виду турецкие солдаты. - А.Б. ) будет неправильно... Население думает, что все наши вопросы разрешаются войсками, прибывающими из Анатолии".

Он был встревожен тем фактом, что первая попытка Нури паши собрать азербайджанских добровольцев с целью освобождения Баку фактически провалилась, поскольку на этот призыв, по сведениям Энвер паши, откликнулись только 36 человек. По этой причине М.Э. Расулзаде предлагал объявить всеобщую воинскую повинность и призвать в армию "всех от 20 до 25-летнего возраста". При этом он отмечал, что при встречах с иностранными дипломатами в Стамбуле все они начинают разговор с вопроса: "Начали ли организовывать войско? Этот вопрос интересует всех: друзей, врагов, политиков, население. Этот вопрос - всем вопросам начало". В этой связи он предлагал незамедлительно учредить военное министерство.

Выполняя свои обязательства по двустороннему договору от 4 июня 1918 года, Турция незамедлительно направила 5-ю дивизию в Азербайджан. Части дивизии двумя группами, каждая с численностью по 3 тыс. штыков, продвинулись в сторону Газаха. Первая группа прибыла в Газах 11 июня, а вторая - 12 июня. Другими словами, первые части турецкой армии общей численностью 6 тыс. человек вошли в пределы Азербайджана уже после начала большевистского наступления на Гянджу. К тому же следует учесть, что линия фронта проходила далеко от Газаха и по этой причине турецкие силы еще не были в состоянии вступить в бой с наступающими частями Бакинского Совета. Да и по своей численности отряды Красной Армии почти в три раза превосходили турок, что исключало возможность любых наступательных операций. В отличие от азербайджанских сил, большевики к началу июня уже полностью закончили свои приготовления для реализации плана захвата Гянджи, что подтверждается историческими документами. Так, 24 мая 1918 года, то есть еще до распада Закавказской Федерации и образования Азербайджанской республики, Степан Шаумян в письме, адресованном СНК РСФСР, сообщал о военных планах Бакинского Совета следующее: "Нужно торопиться в Гянджу, чтобы там, а затем и дальше, вызвать восстание армян... Если это восстание не произойдет и турки успеют закрепить за собой Грузию и Тифлис, тогда мы будем совершенно изолированы и нам придется оборонять только Апшеронский полуостров". А в письме, отправленном 7 июня 1918 года Ленину и Сталину тот же Шаумян признавался в том, что "последнюю неделю они были заняты лихорадочной подготовкой похода на Гянджу". Задачам большевистского наступления полностью соответствовал и национальный состав красноармейского корпуса, специально сформированного для наступления на позиции азербайджанских национальных сил. В своем письме наркому по военно-морским делам РСФСР зам. наркома по военно-морским делам Бакинского Совнаркома Б. Шеболдаев признается в том, что корпус, на три четверти состоявший из армянских добровольцев, находился под командованием дашнакских офицеров. В частности, командиром корпуса был бывший царский полковник Казаров, а начальником штаба Аветисов.

Таким образом, факты свидетельствуют о том, что первыми наступательные операции на фронте начали не азербайджанские силы, а большевики. Лишь через два дня после начала наступления отрядов Бакинского Совета на Гянджу, 12 июня 1918 года азербайджанское правительство вынуждено было в полном соответствии с международным правом обратиться за дополнительной военной помощью к Турции. Правительство Турции немедленно удовлетворило просьбу Азербайджанской Республики и к 25 июню основные силы турецких войск прибыли в Азербайджан. До прихода турецких войск натиск врага приходилось сдерживать воинским частям Азербайджанской Республики. Следует отметить, что несмотря на более чем трехкратное численное превосходство дашнакско-большевистских сил, азербайджанские добровольцы храбро сражались и сорвали попытку неприятеля молниеносным ударом захватить Гянджу. За две недели упорных боев силам Бакинского Совета так и не удалось войти в пределы Гянджинской губернии. Они смогли лишь занять Кюрдамир и вплотную подойти к Геокчаю. Значение этого относительного успеха национальных сил особенно возрастало в свете очень высокого мнения С. Г. Шаумяна относительно боеспособности своей армии. Так, 23 июня 1918 года он информировал В. И. Ленина; "...мы направили в сторону Гянджи армию в 12-13 тыс. чел. Общее впечатление от армии людей, сведущих в военном деле, что это не обычная "советская" армия - в лучшем случае партизанские отряды, а настоящее регулярное войско. Все товарищи, приезжающие из России, выражают восторги, знакомясь с нею".

Хотя Cтепан Шаумян считал, что "эта армия ведет себя великолепно" в отношении местного населения, а Г. Корганов даже утверждал, что азербайджанцы "ждут Красную Армию, как освободителя", но реальная действительность оказалась удручающей для большевистских вождей Бакинского Совета. В этом отношении истинное положение дел отражали слова сына Шаумяна Сурена: "Благодаря своим реквизициям, презрительному отношению и постоянным расстрелам под предлогом шпионажа в пользу противника, но в действительности диктуемым ненавистью к азербайджанцам, они [армянские командиры советских войск] могли вызвать только отрицательное отношение к Советской власти. Поэтому теперь можно сделать вывод, что наступление, начатое Красной Армией, было ошибкой". Состояние запуганного до смерти большевистским террором азербайджанского крестьянства лучше всего характеризует слова одного из делегатов I съезда крестьян Бакинского уезда, открывшегося 26 мая 1918 года. Он заявил, что азербайджанские крестьяне "готовы идти за Советской властью, но пусть их не убивают". В этой связи неудивительно, что отношение азербайджанского населения к наступающим частям Красной Армии было крайне враждебным, что сыграло немалую роль в провале их операции в гянджинском направлении. Пытаясь нейтрализовать антибольшевистские настроения азербайджанских крестьян и привлечь хотя бы часть из них на свою сторону, Бакинский СНК 18 июня 1918 года издал декрет о социализации земли в Закавказье и Дагестанской области. Декрет предусматривал немедленное изъятие без выкупа " земель из владений беков, ханов, помещиков, меликов, князей, их доверенных и нетрудовых арендаторов в пользование трудового земледельческого населения". Однако эти расчеты Степана Шаумяна не оправдались и азербайджанское крестьянство не только не поддержало наступление большевиков на Гянджу, но и с оружием в руках выступило против Бакинского Совета, что и предрешило его судьбу.

Решающая битва между отрядами Бакинского совета и турецко-азербайджанскими силами произошла под Геокчаем и продолжалась четыре дня - с 27 июня по 1 июля 1918 года. Национальные силы в ожесточенном сражении со штыковой атакой разгромив вооруженные отряды Бакинского Совета, приостановили их продвижение к Гяндже. После этого сражения стратегическая инициатива на фронте полностью перешла в руки национальных сил. 10 июля ими был освобожден Кюрдамир, а 20 июля - Шамахы. Продолжая наступление, турецко-азербайджанские силы к 30 июлю вышли к окрестностям Баку, находясь на расстоянии 15-16 км. от города. Поражения на фронте обострили до предела взаимоотношения большевиков с их политическими партнерами по Бакинскому Совету. Дашнаки, эсеры и меньшевики, видя безысходность положения и стремясь любыми средствами помещать освобождению Баку национальными силами, решили обратиться за помощью к англичанам. Под давлением представителей этих партий 25 июня 1918 г. Бакинский Совет принял резолюцию о приглашении английских войск. Сразу же после объявления итогов голосования по этой резолюции Степан Шаумян выступил с весьма красноречивым заявлением. Он, в частности, сказал: "Поскольку за эту резолюцию голосовали дашнакцаканы, которые вчера на своей партийной конференции решили, что признают власть и российскую, и бакинскую, какая она есть, и никаких изменений не потерпят, они голосовали по недомыслию. Что касается правых эсеров и меньшевиков, то они были всегда врагами Советской власти". Примечательность этих высказываний Шаумяна заключается в его особо трогательном отношении к дашнакам. По логике Шаумяна выходит, что в отличие от эсер и меньшевиков, уже априори являющихся врагами Советской власти, дашнаки были чуть ли не несмышлеными детьми и проголосовали за приглашение англичан лишь по случайному недоразумению. Как бы то ни было, данное решение Бакинского Совета привело к отставке 31 июля большевистского бакинского Совнаркома и власть в городе перешла в руки т. н. "Диктатуры Центрокаспия и Президиума Временного Исполнительного комитета Совета", состоящей из меньшевиков, эсеров и дашнаков. Впрочем, новая бакинская власть с завидной целеустремленностью продолжила антиазербайджанскую линию своего предшественника - Бакинского Совнаркома.

Однако ни новые бакинские власти, ни их английские союзники не были уже в состоянии помещать неминуемому освобождению Баку национальными силами. Не помогли и закулисные интриги кремлевских вождей с германскими представителями с целью сохранения Баку в своих руках. Успехи турецко-азербайджанских войск и их приближение к Баку вызвали недовольство Германии, весьма заинтересованной в бакинской нефти. В ответ на требование большевиков приостановить наступление на Баку Германия заявила, что "против Баку действуют какие-то банды, а не регулярные германо-турецкие войска". Вместе с тем правительство Германии было не прочь воспользоваться обстоятельствами и предложило большевикам использовать свое влияние на Турцию для предотвращения захвата Баку национальными силами, потребовав взамен поставок бакинской нефти. О предложении германской стороны 8 июля 1918 года Сталин известил Степана Шаумяна. В его письме были определены основные цели большевистской политики в Закавказье в контексте российско-германских отношений:

"1. Общая наша политика в вопросе о Закавказье состоит в том, чтобы заставить немцев официально признать грузинский, армянский и азербайджанский вопросы внутренними для России вопросами, в разрешении которых немцы не должны участвовать. Именно поэтому мы не признаем независимости Грузии, признанной Германией.

2. Возможно, что нам придется уступить немцам в вопросе о Грузии, но уступку такую мы в конце дадим лишь при условии признания немцами невмешательства Германии в дела Армении и Азербайджана.

3. Немцы, соглашаясь оставить за нами Баку, просят уделить некоторое количество нефти на эквивалент. Мы эту "просьбу", конечно, можем удовлетворить".

Переговоры между Россией и Германией по данному вопросу продолжались в течение всего июля и августа 1918 года и завершились 27 августа подписанием дополнительного договора к Брест-Литовскому мирному соглашению. Часть договора, посвященная Азербайджану, содержала следующие положения: "1) Германия будет препятствовать пересечению границ Шамахинского и Бакинского уездов какой бы то ни было третьей державой; 2) Россия будет поставлять Германии либо четвертую часть всей добываемой в Баку нефти, либо определенное ее количество ежемесячно". Впрочем, практическая значимость данного договора была равна нулю.

Тем не менее в связи с подписанием данного договора Мамед Эмин Расулзаде все еще находившийся в Стамбуле 12 сентября 1918 года вручил германскому послу в Турции графу Вальдбургу меморандум, в котором выражался протест против признания Германией суверенитета России над "естественной столицей Азербайджана и его политическим, экономическим и культурным центром". В меморандуме обосновывались исторические права азербайджанцев на Баку и отмечалось, что "этот вопрос является для Азербайджана не просто проблемой территориального приращения, а скорее условием жизнеспособности страны".

15 сентября 1918 года объединенные турецко-азербайджанские сапы освободили Баку от сил т. н. "Диктатуры Центрокаспия". 17 сентября Азербайджанское правительство во главе с Фатали Ханом Хойским прибыло из Гянджи в Баку. В первую годовщину освобождения Баку газета "Азербайджан" писала: "Если дату 28 мая мы считаем официальным днем провозглашения нашей независимости, то день 15 сентября - день вступления азербайджанских войск и Азербайджанского правительства в Баку, можно считать днем закладки фундамента и главных основ государственного организма". В этом отношении освобождение Баку стало одним из важных этапов на пути достижения конечной цели национального движения - построения независимого Азербайджанского государства.

Государственный архив Азербайджанской Республики (ГААР). Ф.. 970. Оп. 1. Д. 1. Л. 47.

Там же.

Kurat Akdes Nimat. Türkiye ve Rusya. S. 527.

Birinci Dünya Harbinde Türk Harbi. Kafkas Cephesi, III Ordu Harekatı. Cilt: 2. Ankara, 1993. S. 554.

Kurat Akdes Nimat. Türkiye ve Rusya. S. 531.

ГА АР. Ф. 894. Оп. 10. Д. 31. Л. 2.

Балаев А. Азербайджанское национальное движение в 1917-1918 гг. С. 226.

Там же.

Там же.

Там же. Л. 4.

ГА АР. Ф. 970. Оп. 1. Д. 16. Л. 3.

ГА АР. Ф. 894. Оп. 10. Д. 154. Л. 16.

Там же. Д. 31. Л. 29.

Там же. Д. 154. Л. 9.

Там же. Д. 31. Л. 19.

Там же. Д. 154. Л. 9.

ГА АР. Ф. 894. Оп. 10. Д. 154. Л. 15.

Судьба семьи основателя Азербайджанской Демократической Республики, первого на Востоке независимого государства, Мамед Эмина Расулзаде была непростой. С приходом Советской власти Расулзаде пришлось оставить семью и уехать в эмиграцию. До конца своих дней он прожил в разных странах Европы, а его семья, оставшаяся в Азербайджане, испытывала на себе постоянное давление. Об этом в интервью Trend Life к сегодняшнему 125-летнему юбилею Расулзаде рассказал внук Расулзаде - Раис Расулзаде.

- Раис муаллим, остались ли у вас какие-либо воспоминания, связанные с Мамед Эмином Расулзаде, или документы?

Мои воспоминания - это только лишь ряд документов, фотографий, рукописей, писем, собранных за много лет, самого деда я не видел. Много документов хранятся в Турции, в Азербайджанском национальном центре. Ведь Мамед Эмин после ареста уехал в Турцию и там продолжал свою деятельность, он активно реагировал на различные политические события в Советском Союзе. Но и из Турции по настоянию советского правительства его выслали, и он перебрался в Польшу. Некоторое время жил в Германии, но там на него давление оказывали нацисты. С ними Мамед Эмин сотрудничать отказался, и ему пришлось уехать во Францию, а скончался он, как известно, в пятьдесят пятом году в Турции.

- Тем не менее, за годы скитаний по Европе он вел активную деятельность...

Да, ведь он был активным членом общества российских эмигрантов "Прометей", участвовавшего в идеологической борьбе против советского государства. Он был идеологом "Прометея". В этом обществе было немало выходцев из Азербайджана, но те русские, которые там были, выступали против независимости республик, а их взгляды основывались на идеологии прежней самодержавной царской России. С этими шовинистскими взглядами Мамед Эмин, конечно, был не согласен.

- А ваш отец рассказывал вам что-нибудь о Мамед Эмине Расулзаде?

К сожалению, он его тоже практически не видел. Ведь Мамед Эмина арестовали и депортировали в 1920 году, когда его сыну, моему отцу, было всего два месяца. Мамед Эмин успел только дать ему имя - Азер. Это было новое для того времени имя, так практически детей не называли.

- Известно, что ваша семья была депортирована из Азербайджана.

Да, в 1937 году нас отправили в Казахстан. И, что очень важно, до этого времени мы с ним переписывались, получали от него посылки, но потом связь была прервана. Его супругу, мою бабушку, власти обвиняли за то, что она поддерживала с ним связь. В целом наша семья много настрадалась. Около двадцати членов семьи Мамед Эмина Расулзаде были расстреляны, арестованы, пропали без вести.

|
расулзаде мамед эмин расулзаде, расулзаде мамед эмина
Мамед Эмин Ахунд Гаджи Молла Алекпер оглы Расулзаде́ (азерб. Məhəmməd Əmin Axund Hacı Molla Ələkbər oğlu Rəsulzadə; 31 января 1884, село Новханы, Бакинская губерния, Российская империя - 6 марта 1955, Анкара, Турция) - азербайджанский государственный, политический и общественный деятель, журналист и драматург, председатель Национального Совета Азербайджана в 1918 году.
1 Биография

2 Произведения М. Э. Расулзаде

3 Память

4 Примечания

5 Ссылки

Биография

Мамед Эмин Расулзаде родился 31 января 1884 года в посёлке Новханы близ Баку в семье муллы. Несмотря на свою религиозность, отец Мамед Эмина отдал его в светскую «русско-мусульманскую» школу, директором которой был Султан Меджид Ганизаде. Окончив школу, Мамед Эмин продолжил учёбу в Бакинском техническом училище. 1902 году Мамед Эмин создал среди учащихся мусульманскую молодёжную организацию «Мусават» («Равенство»). 1903 году вышла его первая статья о чистоте родного языка в газете «Шарги-Рус» («Русский Восток») - второй в России газете после "Тарджиман", издававшейся на тюркском языке.

В 1904 году он вместе с Миргасаном Мовсумовым и Мамед Гасаном Гаджинским основал мусульманскую социал-демократическую организацию «Гуммет», ставшую автономной частью РСДРП. Был главным редактором партийных газет «Гуммет», «Текямул», «Йолдаш». Также писал статьи для непартийных газет «Иршад» и «Терегги», издаваемых Ахмед-беком Агаевым. Во время революции 1905 года Расулзаде активно сотрудничал с кавказскими большевиками - Сталиным, Наримановым, Азизбековым. Находился под наблюдением полиции в связи со своей революционной деятельностью
Азербайджанские интеллектуалы: Слева направо - Мешади Азизбеков, А. Меликов, А. Ахундов и Мамед Эмин Расулзаде
Расулзаде, помимо политических работ, писал стихи и пьесы. 1908 году была поставлена его пьеса «Гаранлыгда ишыглар» («Огни во тьме»), завершена работа над другой пьесой - «Неожиданная беда».

В 1909 году выехал в Персию, где участвовал в революционных событиях, был одним из создателей Демократической партии. Был редактором партийной газеты «Ирани-Ноу» (Новый Иран). 1911 году после подавления иранской революции был вынужден уехать в Турцию. Сотрудничал с журналом «Турк юрду».

В 1913 году после объявления амнистии по случаю 300-летия династии Романовых, вернулся в Баку. Оставил свою старую партию «Гуммет» и стал создателем новой партии «Мусават» («Равенство»), которая сочетала пантюркистские, панисламистские и социалистические идеи. С 1915 года возглавлял издание газеты «Ачыг Сёз» («Ясное Слово») - фактически орган партии «Мусават»; выступал за войну до победного конца, за расширение прав и свобод мусульман Закавказья.
Дом в Баку, в котором жил Мамед Эмин Расулзаде
После Февральской революции 1917 года участвовал в работе Кавказского мусульманского съезда, проходившего в апреле в Баку, и первого Всероссийского мусульманского съезда, прошедшего в мае 1917 в Москве. По предложению Расулзаде было принято постановление о необходимости федеративного устройства России.

После объединения партии «Мусават» с Тюркской партией федералистов в июне 1917 на 1-м съезде Тюркской демократической федеративной партии «Мусават» (26 - 31 октября, Баку) избран председателем её ЦК. принятой съездом программе говорилось, что формой государственного устройства России должна быть федеративная демократическая республика, основанная на принципах национально-территориальной автономии.
Первое заседание парламента Азербайджанской Демократической Республики 7 декабря 1918 года (Расулзаде справа)
Был избран во Всероссийское учредительное собрание в Закавказском избирательномй округе по списку № 10 (Мусульманский национальный комитет и Мусават), после прекращения его работы большевиками 6 января 1918 года переехал в Тифлис и стал членом Закавказского Сейма, провозгласившего независимость Закавказья. Возглавил Азербайджанский национальный совет, объявивший о создании независимой Азербайджанской Республики просуществовавшей с 1918 по 1920 год. Расулзаде является основателем Бакинского Государственного Университета (БГУ).

После установления Советской власти в Азербайджане (28 апреля 1920), покинул Баку, скрывшись в горной деревне Лагич. Был арестован ЧК и посажен в бакинскую тюрьму, но освобождён благодаря заступничеству Сталина и направлен в Москву, где работал в наркомате национальностей.

В 1922 году эмигрировал из РСФСР, выехав через Финляндию в Турцию. Его побег был организован подпольной организацией Мусавата. Эта секретная операция была осуществлена одним из лидеров мусаватского подполья Дадашем Гасановым совместно с татарским просветителем Мусой Джаруллой Бигиевым. эмиграции издавал газету «Ени Гафгазия» («Новый Кавказ») и журнал «Одлу юрд» («Страна огней»).

В 1931 году уехал из Турции. Жил в Польше, где женился на Ванде, племяннице польского диктатора Пилсудского.

С 1940 года жил в Румынии.

В годы Второй мировой войны Расулзаде установил контакты с нацистской Германей. Германское руководство, как и в случае с другими национальными легионами опиралось на азербайджанскую эмиграцию при создании Азербайджанского легиона в составе Войск СС. Весной 1942 года Расулзаде вместе с другими членами азербайджанской эмиграции прибыл в Берлин для переговоров. Летом 1942 года после длительных переговоров он встал во главе азербайджанского представительства в Германии, при этом он настаивал на официальном признании в будущем со стороны Германии независимости освобожденных ею от советской власти закавказских республик, включая Азербайджан. Однако германские власти действовали уклончиво в этом вопросе, в связи с чем в конце 1942 года Расулзаде покинул Германию, а на первые позиции в эмигрантской азербайджанской среде в Германии вышли его политические оппоненты Або Фаталибейли-Дудангинский, Аббасбей Атамалибеков и Фуад Эмирджан.

Внук Мамеда Эмина Расулзаде, Раис Расулзаде проживает в Баку.

Произведения М. Э. Расулзаде
Банкнота Азербайджана номиналом в 1000 манат с портретом Расулзаде
«Сиявуш нашего века» (Стамбул, 1923)

Научный труд «Азербайджанский поэт Низами» (Анкара, 1951),

«Азербайджанская республика» (Стамбул, 1922)

«Современная азербайджанская литература» (Берлин, 1936)

«Азербайджанская литература» (Варшава, 1936)

Книга переводов «Образцы русской литературы» (Стамбул, 1912)

Переводы рассказов М. Горького (Баку, 1914)

Книги «Народовластие» (Баку, 1917)

«Какое нам полезно правительство?»(Баку, 1917)

«Азербайджан и его независимость» (Париж, 1930)

«О пантюркизме» (Париж, 1930)

«Современная история Азербайджана» (Анкара, 1951)

«Воспоминания о беседах со Сталиным» (Анкара, 1954)

«Крах революционного социализма и будущее демократии»(Стамбул)

«Нация и большевизм»(Стамбул)

«Кавказские тюрки»(Стамбул)

«О пантуранизме. связи с Кавказской проблемой» (Париж, 1930)

Память

На стене дома в посёлке Новханы, в котором родился Расулзаде, установлена мемориальная доска с его изображением

Памятник в поселке Новханы

Памятник в Загатале

Бюст в Гяндже

Распоряжением президента Азербайджана Ильхама Алиева от 22 ноября 2013 года было принято решение о праздновании на государственном уровне 130-летнего юбилея Мамед Эмина Расулзаде в 2014 году.

Почтовая марка Азербайджана посвящённая 110-летию со дня рождения Мамед Эмина Расулзаде

Почтовая марка Азербайджана посвящённая 130-летию со дня рождения Мамед Эмина Расулзаде

Примечания

Хронос. Расул-Заде Мамед-Эмин

Йуртсевер А. История подпольной организации Мусавата // Журнал “Азербайджан”, Анкара, №3, 1955 (на турецком языке).

1 2 Swietochowski, Tadeusz(1995) Russia and Azerbaijan: A Borderland in Transition, Columbia University, p. 133-134, ISBN 0-231-07068-3. Оригинальный текст (англ.)
The attempts at the creation of an Azerbaijani political representation on the German side began in the spring of 1942, with the invitation of luminary emigres, including Rasulzadeh, to Berlin for exploratory talks. Amin bey found opportunities to meet the German-held POWs and was impressed by the level of education among the younger generation of his compatriots. When his asked them how many hundreds of university graduates would help to organize the Azerbaijani state of the future, the answer was: "Do not talk to as about hundreds but thousands". We are in the positions to govern ourselves. Im his negotiations with the Germans, Amin bey insisted that the Reih as the first step should declare its unconditional commitment to the restoration of the Transcaucasian states. When his interlocutors acted evasively, he left Berlin, the soundest political decision he ever took. Eventually, he made his way to post-Kemalist Turkey, which extended him its hospitality for the rest of his life. The Azerbaijani Mejlis of National Unity came to existence in Berlin in 1943, and its leaders did not see eye to eye with the old-time emigres.

Рамиз Абуталыбов «Свои среди чужих, чужие среди своих» История.№ 1 (25), 2007. стр 37 Оригинальный текст (рус.)
немецкая сторона изначально и небезуспешно пыталась привлечь к политическому сотрудничеству наиболее влиятельного в среде азербайджанских эмигрантов Мамедэмина Расулзаде. Летом 1942 года после длительных переговоров он даже возглавил азербайджанское представительство, настаивая в первую очередь на том, чтобы Германия официально признала в перспективе тезис политической независимости Азербайджана. Однако к таким политическим заявлениям нацистская верхушка не была готова и поэтому Расулзаде осенью 1942 года покинул Германию, а на первые позиции в среде азербайджанцев вышли его политические оппоненты Аббасбей Атамалибеков, Фуад Эмирджан и особенно быстро возвысившийся Або Фаталибейли -Дудангинский.

Баку прошло мероприятие "Одна страница истории", посвященное юбилею Мамеда Эмина Расулзаде (ФОТО)

28 May, Azərbaycan cumhuriyət günü və onun başcısi Məmməd Əmin Rəsulzadə anıldı (азерб.)

Məhəmməd Əmin Rəsulzadənin yubileyidir (азерб.)

Gəncə qəbiristanlığında xəzinə tapıldı (азерб.)

Распоряжение Президента Азербайджанской Республики о проведении 130-летнего юбилея Мамеда Эмина Расулзаде. Официальный сайт президента Азербайджана.

Азербайджане отметят юбилей Мамед Эмина Расулзаде.Новости-Азербайджан, 22.11.2013

Ссылки

Проф. Гулиев Г. Жизнь и деятельность Мамед Эмина Расулзаде // Баку - это: онлайн журнал. - 10 января 2014.

расулзаде мамед эмин расулзаде, расулзаде мамед эмина

Расулзаде, Мамед Эмин Информацию О

Главная » Отношения » Мамед эмин расулзаде биография. Мамед Эмин Расулзаде